Глава МВД Рашид Нургалиев открыл второй фронт борьбы с экстремизмом. Первый – это очевидно – проходит внутри самого ведомства: экстремистами там являются господа полицейские, вооруженные бутылками из-под шампанского. Но министр узрел врага и на другом фланге – в электронных СМИ. И, естественно, объявил интернет-экстремистам бескомпромиссную войну.
Конкретно господин Нургалиев пообещал покрыть Россию сетью специализированных центров для выявления электронных экстремистов. Кроме электронных СМИ, в центрах будет проводиться экспертиза печатной продукции, а также аудио- и видеороликов.
Это соломоново решение, по словам Рашида Нургалиева, было принято межведомственной комиссией. Сейчас над практической реализацией проекта бьются в полпредствах президента в федеральных округах.
Глава МВД не изобретает велосипед, а лишь тиражирует успешный, видимо, опыт. Сегодня в стране действует два таких центра – в Питере (на базе Санкт-Петербургского государственного университета) и Москве (на базе ГУП «Центр информационно-аналитических технологий»). На подходе третий – его расквартируют в Южном федеральном университете.
Не надо думать, будто сейчас СМИ пишут, что в голову взбредет. За их политкорректностью неусыпно следит Роскомнадзор. Так, в 2011 году служба вынесла редакциям 25 предупреждений за осуществление экстремистской деятельности. Но, видимо, этого мало, и господин Нургалиев решил помочь коллегам.
Что стоит за обострением борьбы света и тьмы в киберпространстве и страницах печатных изданий, рассуждает директор информационно-аналитического центра «Сова» Александр Верховский.
«СП»: – Александр Маркович, почему Нургалиев, вместо того, чтобы навести порядок в ведомстве, озаботился поимкой экстремистов в глобальной Сети?
– Нургалиев много чем занимается. И я не думаю, что инициатива с центрами – чисто репрессивное начинание. Скорее, это делается от безысходности. Понимаете, на полицию – в данном случае, на главное управление по борьбе с экстремизмом – идет огромный поток пожеланий кого-нибудь попреследовать за экстремизм. Идет он в чрезвычайно широком диапазоне, причем, как из политических источников, так и от рядовых граждан. Как результат, полиция банально не справляется с реагированием на подобные обращения.
Они и не могут справиться. Экстремизм в том виде, в котором его описывает нынешнее российское законодательство – явление очень широкое. Это предоставляет практически неограниченное поле деятельности. Создание экспертных центров в такой ситуации – попытка переложить ответственность за борьбу с экстремизмом на чьи-то плечи.
«СП»: – В данном случае, на создаваемые центры. Это разумная мера?
– Не очень. Ну, кто будет выявлять экстремизм в этих центрах? Обычно на такую работу сажают научных сотрудников – лингвистов, психосоциологов. Но все их знания совершенно не нужны, чтобы оценить, является ли экстремистским то или иное высказывание. Более того, такую оценку прекрасно даст следователь или прокурор – это входит в его обязанности. А вот как раз эксперт этого делать не должен – с точки зрения закона, это противоречит Уголовно-процессуальному кодексу (УПК).
Тем не менее, у нас все происходит через пень-колоду, и это прискорбно. Я, честно говоря, думаю, что пока не изменят антиэкстремистское законодательство, ситуация не изменится. Создание центров – это тупик. Сколько их ни создавай, заявлений с просьбой урезонить экстремистов будут все больше и больше.
«СП»: – Почему вы не считаете, что строительство таких центров – репрессивное начинание?
– Чтобы усилить репрессивные давление – с политической точки зрения – на какие-то группы населения, все эти центры совершенно не нужны. Если принимается политическое решение кого-то преследовать, больших ресурсов не надо. Да и экспертов найти не проблема – если потребуется эксперт. Поэтому я не думаю, что центры предназначены для репрессий. Скорее, причина их создания – бюрократическая потребность.
«СП»: – Это, часом, не потребность ввести цензуру?
– Цензурой, строго говоря, называется комплекс предварительных действий. Здесь же речь идет о материалах, которые уже опубликованы. В России преследование за экстремистские высказывания давно существует. Вопрос только в том, как именно ограничена свобода слова, где конкретно проходит граница? У нас эта граница очень нечетко прописана.
«СП»: – Может, инициатива Нургалиева носит тактический, сиюминутный характер, а потом тихо загнется?
– Как загнется? Никак эта идея не может загнуться. Если под нее выделены деньги – значит, будут построены центры, наняты на работу люди. Они будут существовать долго, пока где-то наверху не будет принято решение эту борьбу сворачивать или переформатировать. Тогда, может, и структуру закроют – но это случиться не скоро.
По сути, все упирается в стратегический выбор власти. Она собирается в том же духе вести антиэкстремистскую борьбу, или как-то будет ее менять? Если как сейчас – центры будут существовать долго, поскольку количество обращений в них будет только расти.
«СП»: – Получается, картина довольно безнадежная?
– Ну, почему безнадежная. Надо просто набраться силы воли – и закон изменить. Очертить его уже понятнее, как это сделано в развитых демократических странах. Тогда бороться станет проще – объект противодействия резко уменьшится. И не надо будет полчищ экспертов…
Другое мнение
Николай Петров, ведущий эксперт Московского центра Карнеги:
– Думаю, ситуацию с полицией лучше всего понять, если задать себе вопрос: чего хочет от полиции Кремль? С точки зрения Кремля, полиция должна обеспечивать более жесткий контроль над ситуацией в обществе – под предлогом борьбы с экстремизмом. Что мы видим в последние годы? Распущены подразделения, боровшиеся с оргпреступностью, вместо них созданы подразделения по борьбе с экстремизмом. И все чаще приходят сообщения, что экстремизм эти подразделения трактуют широко, так, что под это определение подпадает деятельность многих протестных движений и политиков. С точки зрения власти, политический радикализм таким методом должен жестко подавляться. И новая инициатива Нургалиева идет в этом же направлении.
Понятно и другое: скандалы с полицейскими, которые мы наблюдаем в течение последних недель, существенно подрывают позиции Нургалиева и шансы его переназначения министром. Поэтому нынешняя инициатива – это не только закручивание гаек после протестных выступлений на выборах. Это еще и стремление самого Нургалиева оправдаться и доказать свою полезность…
Комментариев нет:
Отправить комментарий