 |
| Аркадий Мамонтов |
О том, как там все происходило, я написал книгу «Будённовск. Репортаж под прицелом».
Встреча продолжалась пару минут, после этого я Мамонтова не видел и его репортажи не смотрел. Но об этом ниже.
Хотя пару репортажей я все-таки посмотрел. Правда, в записи. Дело в том, что несколько лет назад умерла жена моего друга. Удивительной красоты и ума женщина. Кандидат медицинских наук. У нее был диабет. Ей ампутировали ногу. Я не знаю, кто бы так мужественно держался как она. Просила не считать ее инвалидом, обдумывала, как приспособить автомобиль к ее, как она считала, маленькому недостатку. А потом у нее стали отказывать почки. Она жила на диализе и ждала, когда придет ее очередь на пересадку. Не дождалась. Мамонтов слепил спецрепортаж об убийцах в «белых одеждах» и очередь вместе с сотнями жизней оборвали. В общем, жена моего друга до операции не дожила. Дело врачей вскоре закрыли за недоказанностью, а российская наука еще больше отстала от мировой.
Второй раз я увидел и опять в записи его поделку о трех дурах, скромничающих на солее храма, под которым автомойка и другие богоугодные РПЦ заведения. На экране монитора Мамонтов с прокурорскими интонациями резонерствовал, клеймил и придавал анафеме дур, которым было остаточно отцовских розог, как самых главных врагов церкви. Похоже, все это было на суд святой инквизиции.
В общем, привожу конец главы «Солидарность» из моего «Будённовска»:
«Никаких решительных действий ни боевики, ни федералы не предпринимали. С помощью переговоров удалось добиться лишь освобождения нескольких заложников и выдачи тел убитых в больнице милиционеров.
Басаев продолжал настаивать на пресс-конференции, а власти весь день решали, стоит ли ему дать возможность встретиться с журналистами. Поскольку сотовым телефоном нас с Эдди Оппом перед отъездом не снарядили, то первую информацию и фотопленки мы передали в Москву с кем-то из корреспондентов, которого сменил коллега.
Потом я договорился с двумя телевизионщиками из НТВ. Они каждый день ездили на несколько часов в Пятигорск перегонять в Москву свои съемки, для чего наняли местного водителя. Из Пятигорска я мог спокойно позвонить в редакцию. — Заплатишь — возьмем, — сказал один из телевизионщиков.
Честно говоря, меня это удивило. Проведя полжизни в геологических партиях, я часто пользовался автостопом, и никто никогда не просил у меня за это деньги.
Тем более что платили они не свои, а казенные. Да и место свободное у них было — я никого не стеснял.
В Пятигорске остановились на пару часов в гостинице «Интурист» у подножья горы Машук, рядом с местным телецентром. Сняли номера. Я принял душ. Поговорил с Москвой.
Только на обратном пути в машине я вспомнил, что забыл заплатить за номер и паспорт остался у портье.
— Давай деньги, — сказали мне. — Паспорт завтра — привезем.
Прикинув, что больше 100 тыс. (старых) номер стоить не может, я отсчитал купюры.
Через два дня мне вместо паспорта вручили записку спецкора НТВ Аркадия Мамонтова о том, что гостиничный номер стоит гораздо дороже и что пока я не расплачусь, мой паспорт побудет у него.
— А где Аркаша? — полез я в карман за деньгами.
— Он в Москву вчера улетел, — пояснил его коллега.
— С моим паспортом?
— Ну, ты же должен, — спокойно сказали мне.
Я тупо глядел на записку. Меня оставили в зоне боевых действий без паспорта. Да и билет, чтобы лететь в Москву, я не смогу купить.
— Он что, обалдел?
— Почему же, ты ему должен.
Крыть мне было нечем. Тут в клубе дали связь с Москвой, и я, растолкав очередь, набрал номер, который был в записке.
На удивление, трубку взял сам Мамонтов.
— Ты что, мразь, действительно не понимаешь что сделал? — орал я в телефон.
Мамонтов повесил трубку.
Через неделю в Москве, когда все кончилось, он пришел на встречу со мной с двумя охранниками. Я взял паспорт и полистал его. Все странички оказались целые, и я сунул документ в карман. Достал деньги и вслух пересчитал их. А затем как бы невзначай: невзначай уронил на асфальт. Повернулся и пошел к машине. До нее было метров пятьдесят. Перед тем как уехать, я обернулся. Мамонтов на коленях, с красным лицом, вот-вот удар хватит, ползал по асфальту, собирая деньги. Его спутники молча смотрели мне вслед.
Журналистское безделье закончилось 16 июня. Около пяти часов вечера. В пресс-центр пришел офицер и сказал: «Записывайтесь, кто пойдёт к Басаеву». Записались все, однако попасть в больницу удалось лишь избранным".
***
***
Кто поставил коньяк Бараеву
Журналистка Романова: "...за ней сбегал в буфет, открыл и поставил рядом с телом корреспондент Аркаша Мамонтов"
Оригинал этого материала© ТК "Дождь", 14.11.2012, Ксения Собчак и Аркадий Мамонтов о борьбе с коррупцией и божьей каре за клевету
[...]
Собчак: Я вам хотела прочитать небольшой отрывок, который вызвал большое количество шума в интернете. «Десять лет назад я сидела в вечернем эфире Рен ТВ, и хорошо помню момент, когда увидела сообщение о неизвестных, взявших заложников в театре. Домой я попала через четыре дня. Каким-то чудом меня разыскала одноклассница и сказала, что её квартира находится напротив Норд Оста. И что съмочная группа может остановиться у неё. А потом нам показывали мертвого Бараева, рядом с телом которого стояла початая бутылка коньяка. Люди, работавшие тогда на ТВ прекрасно помнят откуда взялась эта бутылка, за ней сбегал в буфет, открыл и поставил рядом с телом корреспондент Аркаша Мамонтов». Это запись Ольги Романовой.
Мамонтов: А вы читали мой ответ ей?
Собчак: Да, я читала ваш ответ. Но мне бы хотелось, чтобы вы ответили в прямом эфире.
Мамонтов: Это либо просто злобная клевета, либо этот человек просто по недомыслию написал, сидя в теплой квартире подруги. Я в тот момент как раз был у культурного центра на Дубровке.
Собчак: А как, по-вашему, складывалась эта ситуация?
Мамонтов: Я не находился внутри здания, ни какой бутылки никто не ставил, это просто бред сивой кобылы. Чем он вызван, я не знаю. Писать всякую ахинею, поверьте, не сложно. Это ложь от начала и до конца.
Собчак: Почему вы тогда не судитесь?
Мамонтов: Зачем судиться с откровенным враньем? Я ответил ей в интернете.
Собчак: У нас сейчас на телефоне Ольга Романова. Ольга, добрый день!
Романова: Добрый день!
Собчак: Я только что зачитала Аркадию Мамонтову, ваш блог касательно бутылки коньяка. Он говорит, что это ложь и клевета, что его там, в принципе, внутри здания быть не могло.
Романова: Да, я этот случай помню очень хорошо.
Мамонтов: Ольга, ответьте на один вопрос: вы лично видели, как я заходил в здание с бутылкой коньяка и открывал её? Или, может быть, вам это кто-то рассказал? Источник назовёте?
Романова: Несколько съёмочных групп.
Мамонтов: Каких съёмочных групп??? Они засняли меня, с бутылкой в руках? Там не было нескольких съемочных групп внутри здания и быть не могло на тот момент! После штурма в здании находилась только одна съёмочная группа. Поэтому Оля, когда вы пользуетесь слухами для наполнения своего блога популярностью, вы хотя бы проверяйте их у независимых источников, дабы сохранять журналистскую объективность и не вводить в заблуждение российскую блогосферу! Чтобы вам впоследствии не было стыдно за такие глупости. Аудитория «Дождя» будет сейчас немного разочарована тем, что вы сейчас подтверждаете непроверенную и абсолютно лживую информацию. Вас там не было, а я лично там находился. И вы мне рассказываете, какая там была обстановка, и кто, что делал. Вам не кажется это смешным и несерьёзным поведением для журналиста? Давайте проведем расследование по этому вопросу!
Собчак: Ольга, вам слово.
Романова: Я не думаю, что Аркадий Мамонтов имеет право на проведение каких-либо расследований. Но ещё раз могу подтвердить тот факт, что Аркадий Мамонтов там был и сделал это.
Собчак: Есть ли у вас люди, которые могут это подтвердить? Вы можете назвать фамилии людей, которые смогли бы подтвердить правоту ваших слов?
Романова: Там было много людей, в том числе и участники спецоперации, с которыми я разговаривала.
Собчак: Вы могли бы назвать кого-либо из них поименно, чтобы мы понимали о ком идет речь?
Романова: Я не уверена, что прямо сейчас я могу назвать какие-либо конкретные фамилии. Но если Аркадий Мамонтов хочет узнать их, то я рекомендую ему подать на меня в суд за клевету. И я думаю, что в судебном разбирательстве мы сможем узнать фамилии и имена свидетелей этого события.
Собчак: Вы говорите, что эти фамилии есть, а почему же не хотите их сейчас назвать?
Романова: Этот вопрос лучше решать в судебном порядке.
Мамонтов: Смешно.
Собчак: Ольга, может быть имело бы смысл назвать их сейчас в прямом эфире?
Романова: Вы мне позвонили 3 минуты назад, это было довольно неожиданно. Я уже не помню. Это было больше 10-ти лет назад!
Собчак: Спасибо Ольга, мы вас поняли.
Мамонтов: Детский сад! [...]
***
© "Эхо Москвы", 15.11.2012
Аркадий Мамонтов: "Я не агент ФСБ, я просто беру у них материал"
Роман ДоброхотовSlon попытался узнать у автора скандальных «телеразоблачений» Аркадия Мамонтова, выпустившего фильм о коррупции в Минобороны, рабочие секреты и кто станет героем его разоблачений в следующий раз.
— Аркадий, почему расследование по поводу Минобороны вы решили провести только сейчас, когда министра уже уволили.
— Ну, это же информационный повод был.
— То есть раньше вам было известно о фактах хищения, но вы молчали?
— Нет, это же закрытая система.
— Как же вам сейчас удалось ее раскрыть?
— Ну как, надо было посмотреть материалы, для этого есть интернет, есть люди.
— То есть вы брали информацию о закрытой системе в интернете?
— Ну, в том числе, как и всегда, как и вы ищете.
— Вот же в интернете легко обнаружить, что угольный скандал, который вы связали с Сердюковым, на самом деле пятилетней давности и мало с ним связан, собственно.
— Да какая разница, сейчас-то там все то же самое.
— Почему вы никогда не делаете разоблачений о чиновниках, пока они у власти.
— Будет материал — будем работать.
— Как вы объясните то, что ваши разоблачения по времени и по жертве всегда совпадают с желанием властей кого-то прижать: приняли закон об НКО — тут же фильм о шпионских камнях, прижали Тельмана Исмаилова — тут же фильм о «Черкизоне».
— Ну так я же говорю — это все информационные поводы. Когда они есть — я снимаю.
— Дело не только в поводах, скажем, в фильме о шпионских камнях использовалась съемка ФСБ, вы как ее получили?
— Я не являюсь агентом ФСБ, я просто беру материал.
— Но они абы кому не дадут материал.
— Ну, у меня есть контакты, я не хочу раскрывать внутреннюю кухню. Никто же никогда не рассказывает об этом. Вот вы придете на «Дождь», вам же там никто не будет рассказывать о своей внутренней кухне.
— Да вроде они ничего не скрывают, планерки в эфире показывают.
— Ну а я вот не хочу рассказывать.
— Но кто был инициатором материалов — вы или ФСБ?
— Ну а чей материал вышел?
— В этом есть мой вопрос.
— Ну это мой материал или эфэсбэшный?
— Да, вот именно в этом вопрос. ФСБ это делает, используя вас, или вы запрашиваете кадры у ФСБ, задействуете свои контакты.
— Второй вариант правильный.
— Я давно слежу за вашей работой. И вы знаете, ваши взгляды производят впечатление хорошо обоснованной системы сверхценных идей, в центре которых стоит православие...
— Все верно.
— ... при этом отличаясь повышенной подозрительностью, прежде всего в отношении США. Некоторые называют это паранойей.
— А что они нам, друзья, что ли?
— Они враги?
— Нет, это я вас спрашиваю, они нам друзья?
— Рискну предположить, что американцы вполне могли бы быть нашими друзьями.
— Ах, могли бы быть, да? А вы слышали, что Ромни назвал Россию главным геополитическим врагом США?
— А потом был высмеян Обамой и проиграл выборы.
— Да вы бывали там вообще, в США?
— Случалось.
— И как вам, понравилось?
— Нормально. А вам?
— Да нет, мне понравилось, но я не нашел там ничего, что было бы лучше, чем у нас.
— То есть в США все хуже, чем у нас.
— Нет, я такого не говорил.
— Только что же сказали.
— Нет, вы передергиваете. Штаты это Штаты, у них своя политическая культура, но зачем лезть-то к нам?
— Когда впервые вы стали чувствовать тревогу и подозрительность в отношении к США?
— Нет у меня никакой тревоги. Я не говорю, что в США все плохо, там есть хорошие законы, скажем, о педофилии, о террористах, о шпионах, полиция там хорошо работает. Но иногда они начинают лезть в наши всякие вещи, поддержка там всяких НКО, посол начинает заявлять, что они будут поддерживать демократию.
— Поддерживать демократию это действительно так плохо?
— Да это же зарубежные страны, это чужие люди, не в нашем менталитете.
— Хорошо, оставим США. Не планируете ли вы сделать расследование в отношении коррупции в Кремле и после Сердюкова взяться, скажем, заКовальчука или Шамалова с Тимченко?
— А почему бы вам самим о коррупции в Кремле не написать?
— Да мы пишем помаленьку.
— Ну и пишите. У вас что, факты есть?
— Вам сегодня подарили книжку «Путин. Итоги». Вы ничего не слышали о кооперативе «Озеро» или о том, как, к примеру, Газпром отдавал свои основные финансовые активы. Не хотите об этом фильм сделать? Или история с «Байкалфинансгруп».
— Я не знаю, что такое «Байкалфинансгруп», во-первых...
— И такие фамилии, как Ковальчук или Шамалов, вы не слышали раньше?
— Ну, про Ковальчука слышал.
— Как насчет того, чтобы расследовать его деятельность?
— Это ваше редакционное задание мне? Ха-ха-ха. Будет редакционное задание — будем расследовать.
— Неужели даже про Путина будете расследовать?
— Это провокационный вопрос. А если вам попадется информация, что президент США замешан в коррупции? Вы вообще гражданин какой страны? России? А если бы были гражданином США? Тогда что бы?
Комментариев нет:
Отправить комментарий