«Показаний на организаторов и участников не давал»

«Новой» удалось узнать, что рассказал на следствии Максим Лузянин — единственный фигурант «болотного дела», полностью признавший свою вину

Неделя выдалась предельно насыщенной событиями «болотного дела». В понедельник начался первый из судов — над предпринимателем из Бутова Максимом Лузяниным. Главный итог предварительных слушаний — разбирательство «по существу» пройдет 9 ноября в открытом режиме, хотя обвиняемый полностью признал вину и процесс мог бы стать закрытым.

Кроме того, за два дня прошли четыре суда по продлению сроков содержания под стражей. Владимир Акименков, Ярослав Белоусов, Алексей Полихович и Леонид Ковязин останутся под стражей до 6 марта. Ранее до этого же срока было продлено и следствие по «болотному делу».

Максим Лузянин

Когда стало известно, что Максим Лузянин полностью признал вину, следящая за делом общественность встревожилась. Ходили слухи: чтобы скостить срок, Лузянин пошел на сделку со следствием и дал показания на других участников и на «организаторов». Некоторые активисты и вовсе называли его провокатором, специально пришедшим на площадь, чтобы инициировать массовые беспорядки и участвовать в них. Свирепый вид Лузянина, завсегдатая тренажерного зала, и надетая на лицо черная маска такие опасения только подтверждали.

^{Максим Лузянин на суде в понедельник. Фото ИТАР-ТАСС}

Кроме того, ранее адвокат Лузянина Сергей Шушпанов заявлял, что его подзащитный примирился с потерпевшим-омоновцем и возместил ему причиненный вред. Было очень важно, что это за вред — если бы речь шла об имуществе, это здорово помогло бы следствию для квалификации произошедшего по ч. 2 ст. 212 УК РФ «Участие в массовых беспорядках», которые непременно должны сопровождаться погромами, уничтожением имущества.

В понедельник на суде по мере пресечения (не удивительно, что Лузянина оставили под стражей) мне удалось задать необходимые вопросы адвокату Шушпанову:

— Какой вред ваш подзащитный возместил пострадавшему?

— В августе мы примирились с полицейским Прохоровым, одним из четверых пострадавших от действий Лузянина, и возместили ему расходы на услуги стоматолога — у Прохорова была сколота зубная эмаль. Но в понедельник на суде представитель МВД подал гражданский иск примерно на 40 тысяч рублей — за поврежденные шлемы и бронежилеты.

— Вы заключали сделку со следствием?

— Нет. И у нас нет прецедентного права, невозможно сослаться на приговор, на какой-либо прецедент. Остается большое поле для деятельности адвокатов других обвиняемых.

— Участие в массовых беспорядках предполагает организаторов. У вас в деле есть показания на организаторов?

— Лузянин только участник, ему никакую организацию не вменяют, и вопрос по поводу организаторов Максиму Сергеевичу не ставился. Вообще, у массовых беспорядков не всегда бывают организаторы, бывают массовые беспорядки в очередях за продуктами. Лузянин же не знает не только организаторов, он не знаком ни с одним из участников.

— Вы признаете факт массовых беспорядков?

— Да.

— Какого результата вы ожидаете по итогам судебного процесса над Лузяниным?

— Конечно, не более двух третей срока от максимального наказания, ведь он полностью признал вину. Надеюсь, до вынесения приговора по основному «болотному делу» он будет уже на свободе. Я не  думаю, что 70 000 человек по какому-то сигналу вышли на улицу, я думаю, что большинство было тех, кто в приятный майский день захотели прогуляться, участвовали из любопытства. Ну и Максим был среди них.

— А зачем он был в маске?

— Возможно, испугался газа, ну и надел при тех сложившихся обстоятельствах. Раньше у него маски не было. Но сейчас я об этом не хотел бы говорить, а то вы зададите вопрос, кто дал маску, может, организатор это был… Не может он сказать, кто ему дал, где-то нашел, скорее всего.

— Существует версия, что определенное количество масок было специально закуплено через интернет-магазин.

— На мой взгляд, эта маска похожа на подшлемник от мотоциклетного шлема.

— А у Лузянина есть мотоцикл?

— Да, есть.

Если сгруппировать новости на хорошие и плохие, то, конечно, важно, что Лузянин не давал показаний ни на организаторов, ни на других участников митинга. И даже существующее в российском праве понятие преюдиции не даст следствию и суду возможности обвинять остальных фигурантов в участии именно в массовых беспорядках только на том основании, что в этом признается Лузянин.

Но очень опасно, что МВД пытается выиграть иск об испорченных бронежилетах и шлемах. Потому что это как раз недостающий материальный ущерб, столь важный для квалификации по ч. 2 ст. 212 УК РФ.

Впрочем, следствие сможет взять реванш уже 1 ноября, когда начнутся слушания по делу Михаила Косенко. Напомню, что его хотят признать невменяемым и на этом основании освободить от уголовной ответственности. Но при этом на суде будет обсуждаться само событие преступления, а именно — массовые беспорядки.

Процесс будет закрытым.

Владимир Акименков и Ярослав Белоусов

Владимир Акименков. Фото РИА «Новости»

Ярослав Белоусов

Как рассказал «Новой» адвокат обоих обвиняемых Дмитрий Аграновский, «для того, чтобы обосновать арест Акименкова и Белоусова, к каждому из дел были приобщены идентичные рапорты сотрудников центра «Э» от 24 октября: согласно данным ОРД, мои подзащитные собираются скрыться от следствия. Не удивлюсь, если такие же рапорты за тем же числом и за той же подписью появятся и в делах других обвиняемых — степень нахальства следствия зашкаливает».

Владимир Акименков находится в больнице «Матросской Тишины» уже семь недель, причем условия там хуже, чем в любой тюрьме. Помещение темное, сырое. Лечения он не получает, заболевания его подтвердились. У него врожденные проблемы со зрением, один глаз сейчас вообще не видит. На суде он рассказывал, что испытывает проблемы с чтением, с уборкой камеры. Но судью Басманного суда Скуридину это обстоятельство не впечатлило.

Зато интернет взорвался после твита присутствовавшего на заседании активиста «Левого фронта» Алексея Сахнина: следствие утверждает, что Акименков бросал в омоновоцев копье. Как пояснил «Новой» адвокат Аграновский, «когда Акименкова арестовывали, никаких доказательств вины в деле не было вообще. Суд отложил вопрос об аресте на 72 часа, и за это время появился свидетель, омоновец Егоров, который видел, как «Акименков В.Г. кидал в сотрудников полиции неустановленный предмет». Что важно: ни Акименкова, ни Белоусова никто не опознавал, просто провели очную ставку. Причем с каждым разом память Егорова становилась все лучше: на допросе в августе он вспомнил, что предмет был похож на древко флага, а в понедельник на суде уже уверенно рассказывал, что за флаг был на этом древке».

В понедельник на процессе случился скандал. Теща Ярослава Белоусова поднялась, сказала, что не может этого выносить, и вышла из зала суда. Но ее догнали и оштрафовали за неуважение к суду.

Леонид Ковязин

Леонид Ковязин — пока единственный, кого взяли не в Москве, а в Кировской области, по месту жительства. Забегая вперед, скажу, люди «по месту жительства» проявили удивительную для тихой провинции солидарность.

«Утром 5 сентября к нам постучали два следователя, — рассказывает брат Леонида, Василий. — Показали разрешение на обыск, после чего пригласили на допрос Леонида, он собрался и ушел с ними».

Был допрос в качестве свидетеля, потом — сразу же в качестве подозреваемого, а в два часа дня Ковязина опознал оперуполномоченный Панькин, специально для этого прибывший из Москвы.

В пять пополудни адвокату Лапину, которого, кстати, не пустили к подзащитному, заявили, что все следственные действия в Кирове завершены и Ковязина везут в Москву.

Днем 6 сентября на Петровке, 38, Леониду предъявляли обвинение при назначенном адвокате, в то время как его настоящий защитник Руслан Чанидзе тщетно пытался попасть в ИВС. Но его не пускали — говорили, что Ковязина на Петровке нет.

На судебном заседании 7 сентября, где решался вопрос об избрании меры пресечения, председатель Басманного суда Солопова задавала «уточняющие» вопросы Ковязину:

— Ну вообще-то это были вы?

Леониду, в котором чувство прекрасного возобладало над инстинктом самосохранения, — весь процесс рисовал в блокноте судью и приставов, — пришлось оторваться. Он поднялся, посмотрел на Солопову и на адвоката, с которым за два дня нахождения в Москве так и не смог увидеться, и ответил:

— Да.

— А зачем вы толкали туалет? Там мог быть человек…

— Не мог, на туалете был замочек… ОМОН бил людей. Я пытался их остановить.

— И вам удалось?

— Да, по крайней мере на какое-то время.

На раскадровке видео, которую следствие представило Басманному суду, человек, похожий на Ковязина, толкает туалетные кабинки. Если смотреть полную видеозапись, то накануне этого «туалетного бунта» ОМОН двигался навстречу друг другу двумя шеренгами, зажимая митингующих, которым деваться было некуда: либо штурмовать ограждения, также охраняемые ОМОНом, либо прыгать в воду, либо ждать, пока придут люди с дубинками.

Вообще-то суд был по мере пресечения, а не по существу предъявленных обвинений, но опытная судья знала, что делала:  теперь наивные признания могут лечь в основу будущего приговора. А Ковязина оставили под стражей до 5 ноября.

^{Леонид Ковязин}

В СИЗО № 4 он продолжает рисовать. Трое сокамерников, тоже впервые попавшие за решетку, относятся к нему с уважением. Называют  «революционером», хотя еще полгода назад его не пустили бы даже на кастинг борцов с режимом.

— Леонид свои последние деньги отдавал Обществу слепых, — рассказывает Екатерина Тарасова, член этой организации. — И не только деньгами помогал. Как-то раз он у нас был Дедом Морозом, и когда вышел на сцену, кто-то из маленьких зрителей расплакался. После этого мы долго успокаивали самого Леню, а потом он стал любимцем детей…

Леонид Ковязин учился в сельской школе в Колкине, его мама и сейчас работает там библиотекарем. Мама — невысокая скромная интеллигентная женщина — считает, что оба ее сына воспитаны на хороших книжках, а произошедшее с Леонидом списывает на «романтику».

Учебу Леонид продолжил на истфаке политеха. Но добираться на учебу было невозможно: автобус до областного центра ходит всего два раза в неделю,  и студент переехал к бабушке, в поселок Костино, который ближе к Кирову на 80 километров. Учился и подрабатывал. Через несколько лет перевелся в Кировский государственный гуманитарный университет на факультет культурологии. Но так и не пришел защищать диплом — решил стать кинодокументалистом. Кстати, на многих кадрах с Болотной 6 мая он запечатлен с камерой — снимал материал для «Вятского наблюдателя», где работал внештатным корреспондентом. На митинге оказался по редакционному заданию.

И удачно у него получалось снимать кино. В августе этого года Ковязин прошел во второй тур конкурса «Школы документального кино и документального театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова». Правда, в сентябре уже оказался в СИЗО.

На сухом юридическом языке все это называется «социальной привязанностью». Можете сами судить, обладает ли ею Ковязин…

1 октября, на рассмотрении кассационной жалобы, судья Мосгорсуда решила, что все это — не принципиально, как и наличие поручителей и собранный крупный залог.

А во вторник судья Карпов продлил арест до 6 марта. Вот что по этому поводу сказал «Новой» его адвокат Руслан Чанидзе:

— Я не ждал чудес от суда, хотя если посмотреть реально на личность Ковязина и оценить, представляет ли он опасность, может ли скрыться, то очевидно, что содержание под стражей — слишком жесткая мера. За время нахождения Леонида в СИЗО не было практически никаких следственных действий. Обвинение строится на показаниях свидетеля — оперуполномоченного, который опознал Ковязина. К этим показаниям нужно отнестись критически, поскольку оперуполномоченный якобы просто проходил мимо, поднялся на Малый Каменный мост и оттуда увидел беспорядки, в частности, момент, когда переворачивали туалеты. Наш свидетель обратил внимание именно на Ковязина, запомнил его, да так хорошо, что несколько месяцев спустя смог опознать. Я считаю, что это фактически невозможно, если, конечно, у тебя нет фотографической памяти.

Для справки: расстояние от середины Малого Каменного моста до того места, где 6 мая стояли желтые туалетные кабинки, не менее пятисот метров.

Судебное заседание получилось скандальным. Владимир Самарин, опытный, рассудительный защитник, вице-президент Гильдии российских адвокатов, просто кричал на судью, а Руслан Чанидзе и вовсе едва не произнес в сакральных стенах фразу «Басманное правосудие». Судья оборвал его на полуслове и вынес замечание.

Владимир Самарин сказал «Новой»: «Выступая в Басманном суде, я знал, что никакие доводы и юридический язык тут не помогут, поэтому дал себе возможность высказаться эмоционально. Учитывая замечание моему коллеге Чанидзе, я убрал все некорректные выражения, хотя следовало бы оставить. Была команда сверху — мочить. Вот и будут мочить. Команда «посадить» в отношении Ковязина будет выполнена».