Идеальный шторм в «тихой гавани»

Российский рынок атакуют глобальные финансовые спекулянты?

В конце сентября, выступая на III международном инвестиционном бизнес-форуме «Ялтинские деловые встречи», премьер Д.Медведев сделал крайне неосторожное заявление: «Нынешняя валютная система нестабильна, она требует дополнительной опоры – это другие дополнительные резервные валюты. Я считаю, что у рубля есть в этом смысле все шансы стать такой валютой». Неосмотрительность высказывания Д.Медведева не в том, что «нынешняя валютная система нестабильна», это факт очевидный. Проблема в другом.

Во-первых, «к резервным относятся валюты конвертируемые, устойчивые и имеющие благоприятный правовой режим в стране-эмитенте», а рубль, как известно, валюта внутренняя. Во-вторых, МВФ вместо термина «резервная валюта» давно говорит «свободно используемая валюта» («валюта государства-члена, относительно которой Фонд устанавливает, что она действительно широко используется для платежей по международным операциям и что она является предметом активной торговли на основных валютных рынках»). В-третьих, стремление встать в один ряд с долларом США, евро, английским фунтом и японской йеной по нынешним временам чрезвычайно опасная затея.

Аналогия

В последнее время полемическим мейнстримом стал тезис о неверном использовании международных резервов России. Якобы, вместо того, чтобы направлять их на кредитование российской экономики, ресурсы размещаются в иностранных активах за минимальную плату. Российские же заемщики вынуждены кредитоваться за границей под существенно худшие условия. Сторонники этого посыла представляют себе мировую финансовую систему, как некий бассейн, воду в который мы закачиваем практически бесплатно, а получаем за баснословную цену. Отчасти, это так и есть, но только отчасти.

Мировую финансовую систему было бы правильнее сравнивать с глобальной гидросферой, в которую входят озера (замкнутые или неконвертируемые валюты), реки (внутренние или ограниченно конвертируемые валюты), моря (международные или свободно конвертируемые валюты) и океаны (свободно используемые валюты). Государства, кроме тех, где свободно используемые валюты являются национальными платежными средствами (Япония – исключение), создавая резервы, сооружают искусственные водохранилища, бизнес же наоборот забирает воду для «орошения» (инвестиций).

Если продолжать «водную аналогию», искусственное водохранилище либо может находиться в отдалении, либо «вода» в нем не будет соответствовать требуемым стандартам, либо общественные цели возможного водосброса не совпадут с частными интересами «страждущих».

Так почему бы России не стать «морской» или «океанской» державой? На первый взгляд, преимущества очевидны: минимизация внешнеторговых издержек, транспарентность внешнеэкономических связей, снижение волатильности бюджетных доходов. Все так.

С другой стороны, такие явные контраргументы вроде незначительного присутствия в мировом ВВП и сырьевой структуры российской экономики, неустойчивости валютного курса и инфляции, а также практического отсутствия спроса на рубль на мировых финансовых рынках подробно также рассматривать не будем. Представим три прочих возражения.

Прежде всего, эмитент СКВ или свободно используемой валюты должен поддерживать стабильный обменный курс. Отсюда – частичная потеря контроля и влияния на рублевое денежное предложение, поскольку оно будет отчасти формироваться на внешнем рынке.

Далее. Рост спроса со стороны региональных «партнеров» может привести к завышению курса рубля. Здесь может возникнуть «дилемма Триффина» (названная в честь профессора Йельского университета Р.Триффина): либо ответное увеличение предложения рубля приведет к его последующему обесценению, либо, если не включать печатный станок, вызовет нехватку центробанковских резервов и станет предтечей повторения дефолта 1998 года.

Наконец, придание рублю «морского» или «океанского» статуса подразумевает не только отказ от валютного контроля, но также свертывание административного регулирования, что существенно снизит шансы России в борьбе с незаконными финансовыми операциями, в минимизации «серого сектора» и воспрепятствовании оттоку капитала.

Но решающий протест, вероятно, будет подан не экономистами, а представителями финансового сектора: прибыль от различных валютных операций является одной из доминирующих статей доходов российского банковского сообщества.

Прилив

Мировая финансовая система переполняется. Европейским и американским денежным властям становится все сложнее маскировать денежную эмиссию (подробнее – в материале «НГ» «Очищение Европы»). Процесс приводит к предсказуемому подтоплению прибрежных территорий (Греции, Испании, Португалии, прочих стран), разрушению «портов» (государственных бюджетов), ущербу «прибрежным сооружениям» (банкам, инвестфондам, иным спекулятивным инвесторам). Казалось бы, «реки» (страны с внутренними или ограниченно конвертируемыми валютами) оказываются в выигрышном положении.

Но при более внимательном рассмотрении оказывается, что входящие в единую финансовую систему, но все же относительно автономные «водоемы», также подвергаются испытаниям. В последние недели во многих «реках» отчетливо фиксируются «приливы» или массированный приток мирового спекулятивного капитала. Очевидно также, что когда полноводье сменится засухой, та или иная экономика столкнется либо с сырьевым мелководьем, либо характеристики и тоннаж судна не позволят передвигаться ему прежними темпами.

То, что транснациональные финансовые спекулянты приходят в Россию, для автора этих строк – факт бесспорный. Бесперспективность дальнейшего раздувания сырьевых пузырей или продолжение игры на Forex-колебаниях валют, заставляют мировых финансовых спекулянтов обратить взор на новые источники получения краткосрочных, пусть и не столь больших прибылей. Приведу несколько доводов, иное объяснение которым найти не удалось.

В сентябре и в первых числах октября объем торгов на ММВБ в паре «доллар-рубль» существенно увеличился. Если сравнивать первые четыре торговые сессии в сентябре и октябре (сделки today и tomorrow), то прирост составил 1,8 раза. В абсолютных величинах разговор идет более чем о $32 млрд. притока.

За сентябрь этого года международные резервы России увеличились на 3,0% или на $15,3 млрд. Ранее похожие «скачки» фиксировались в апреле 2011 г. (прирост в $21,5 млрд.), а до этого – в октябре 2009 г. ($21,1 млрд.) и объяснялись преимущественно ростом цен на нефть.

Нефтяные котировки в сентябре колебались вокруг $112 за баррель (от $107 до $ 117), то есть никаких существенных изменений на сырьевых рынках не происходило. Внешнеполитический фон также оставался «спокойным».

Обменный курс рубля в период с 1 сентября по 6 октября укрепился на 4,9% (с 32,57 руб./$1 до 30,97 руб./$1). Весь сентябрь Центробанку приходилось скупать излишки валюты, дабе избежать более существенного укрепления рубля.

Фондовые индексы также выросли и значительно. Рублевый индекс РТС с 3 сентября по 5 октября вырос сразу на 7,3% (валютный индекс ММВБ «всего» на 2,7%), притом, что никаких оптимистических статданных или макроэкономических результатов не выходило.

В довершение начали поступать «победные» сообщения о неподдельной заинтересованности иностранных фондовых спекулянтов в российском рынке. Только фонды Vanguard Group в ближайшее время планируют дополнительно инвестировать в российские ценные бумаги до $2 млрд. Схожая «радость» постигнет Бразилию, Индию, Турцию и ЮАР.

В ближайшие недели, а может, и месяцы тенденция будет доминировать. Разумеется, с неизбежными точечными и незначительными коррекциями.

Дамба

На фоне привычных уже рассуждений о «резервных валютах» в российской финансовой системе зреет очередная пирамида. «Хлопушка», аналогичная той, что случилась в России во второй половине 2008 г. (тогда только за IV квартал из страны «утекло» $130,5 млрд., рубль «плавно» девальвировался, а инфляция наоборот резко подскочила). Ясно, что даже если приведенная выше фактура станет всего лишь стечением обстоятельств, в сложившихся условиях нужно думать не об интегрированности рубля, а возводить хоть какое-то подобие административной дамбы. На случай, если солнечное затишье окажется предгрозовым.

Способов противодействия немало. Некоторые средства весьма успешно применялась некоторыми развивающимися экономиками (в первую очередь, Бразилией) в период первой волны мировых финансовых потрясений. К таким мерам относятся повышенное, а по сути, запретительное налогообложение операций на фондовых рынках, ограничение деятельности инвестиционных фондов с участием зарубежного капитала, введение дополнительного налога на приобретение внутренней (иностранной) валюты для финансовых операций.

Кроме этих мероприятий следует предусмотреть специфические инструменты применительно к российской ситуации. Так, впредверии очередных margin call от иностранных кредиторов, нелишним было бы разработать алгоритм ответной реакции. Например, при оказании государственной финансовой помощи предприятиям (сложные отношения олигархов и власти оставим за скобками), как это было в 2008 г., прежде долги реструктурировать (по возможности, увеличив срок и уменьшив сумму) и только потом рефинансировать.

Еще один аспект. Стимулирование конечного потребления должно осуществляться не только и не столько за счет увеличения государственных социальных расходов (что, впрочем, абсолютно правильно), сколько за счет перераспределения доходов в сторону наименее защищенных слоев населения. Что означает, в том числе, возврат к дискуссии о плоской шкале подходного налога.

Командный дух свойственен мировой экономике лишь в периоды бума. В кризис каждый опирается только на собственные силы. Историческое философствование относится не только к Европе или России.