Наркополиция отделяет зерна от собственников

Что стоит за громкими маковыми процессами против бакалейщиков и экспертов? Думается, что банальный передел рынка. Ну и месть, конечно

Ольга Зеленина

Всю неделю страна смотрела в теленовостях про абсурдные «маковые дела», а итоговые программы в выходные закрепили в умах соотечественников это знание: кондитерский мак, безобидный, как все до сих пор думали, — на деле крайне опасная штука. Проблема получила колоссальную огласку благодаря невероятной настойчивости адвокатов Андреевой и Шишова и сплоченности научного сообщества, вступившегося за пензенского биолога Ольгу Зеленину.

Зеленина была арестована в августе — ровно за то, что, изучая мак, пришла к выводам, которые не понравились Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков. На прошлой неделе ее освободили из-под стражи, до суда. Спустя еще пару дней неожиданно выпустили и бизнесмена Сергея Шилова, пособницей которого следователи считают Ольгу Зеленину. Появилась надежда на то, что суд вникнет в эту историю — поскольку процессы по тем, кто в зал суда приходит из СИЗО, как правило, заканчиваются однозначной посадкой.

Вместе с тем в колониях и тюрьмах уже сидят десятки людей, уголовные дела в отношении которых скроены по той же схеме — и ничто не спасло их ни от ареста на стадии следствия, ни от последующего сурового приговора. Самый страшный из тех, что я знаю, — 12,5 года строгого режима. Ольга Николаевна препятствовала этой практике.

Обстоятельство, которое в этом деле мне кажется решающим: и Ольга Зеленина, и Сергей Шилов были в числе тех, кто пытался доказать государству, что действующий ГОСТ на кондитерский мак не соответствует закону и ГОСТ этот надо менять. Хотя мотивы у них, конечно, были разные. И маковые дела, быть может, отчасти благодаря им, всерьез растревожили не только бизнес-сообщество. Адвокаты и эксперты все настойчивее говорят: в существующий ГОСТ необходимо вносить поправки и разъяснения; что существующий ныне порядок  не только оставляет пространство для коррупции, но и серьезно влияет на рынок.

С арестом Зелениной стало понятно — сам факт подобной дискуссии ФСКН считает преступлением. Не то чтобы подобные реформаторские инициативы мешают работать — они мешают зарабатывать.

Чем опасна Зеленина?

Ольга Николаевна Зеленина, кандидат сельскохозяйственных наук, заведующая химико-аналитической лабораториейпензенского НИИ сельского хозяйства (НИИСХ), была задержана 15 августа у себя дома, в поселке Лунино под Пензой. Задержание производили 17 работников УФСКН по Москве, среди которых были и вооруженные спецназовцы в масках. Необходимость такого усиления московский следователь Плиев пояснил опасением встретить вооруженное сопротивление со стороны достойнейшего научного работника. Сопротивления он не дождался, однако шумное задержание произвело в поселке ожидаемый эффект.

Ольгу Николаевну этапировали в Москву рейсовым самолетом, под конвоем. Там ее и арестовали. Первоначально Зелениной предъявили «пособничество в покушении на контрабанду» и «пособничество в приготовлении к незаконному сбыту наркотических средств» — все это «посредством предоставления советов и информации». На прошлой неделе, когда суд все же выпустил ее из-под стражи, к предъявленным ранее обвинениям добавилось еще и «превышение служебных полномочий».

В чем выразилось ее «пособничество»? В сентябре 2011 года в пензенский НИИСХ обратился бизнесмен Шилов с некоторым перечнем вопросов, касающихся пищевого мака. Директор НИИ распределил письмо Зелениной. В институт и прежде обращались с подобными запросами (и адвокаты, и ФСКН), и Ольга Николаевна по заданию руководства подробно на их вопросы отвечала.

У Шилова была своя боль. Годом ранее Брянская таможня задержала маковое зерно, которое он ввозил из Испании. Ни много ни мало — 42 тонны. Подключилось УФСКН по Брянской области, возникло уголовное дело. Наркополиция провела экспертизу, по которой выходило, что в задержанной партии содержится 295 граммов морфина, 209 граммов кодеина и неустановленное количество тебаина.

Правила умножения срока

Проведенная ФСКН экспертиза по шиловскому маку стоит отдельного слова, ее, мягко говоря, сомнительность будет ясна и школьникам. Из объема импортируемых зерен мака эксперты наркополиции взяли несколько «навесок». В этих навесках методы хромато-масс-спектрометрии показали присутствие следов вышеуказанных веществ. След в аналитической химии — не синоним вещества, а понятие, указывающее на его фактическое отсутствие в связи с невозможностью самостоятельного выделения. В случае с этими навесками речь шла о 0,00069% морфина и 0,00049% кодеина. Вычислить содержание тебаина вообще не представилось возможным. Однако именно эти микроскопические проценты следователи помножили на общий вес партии — и получили состав особо тяжкого преступления в граммах, так, словно сумели их выделить. Хотя указанные наркотики из этой партии на практике выделить невозможно ни в одной лаборатории мира.

Однако откуда в чистых семенах мака взялись эти следы?

Все дело в том, что мак в сути своей — наркотическое растение. И даже специально выведенные «мирные» его сорта, к которым принадлежали и ввозимые Шиловым семена, все равно содержат в себе мизерное количество наркотических веществ. Ровно так ваша собака, скажем, такса, несмотря на ее всеядность и особую любовь к бананам, на генетической экспертизе неизменно покажет собственное родство с волком.

При этом семена мака сами по себе никаких наркотических веществ не содержат. А эти вещества, пусть и в ничтожном количестве, присутствуют в других частях растения, в той же коробочке. И млечный сок может попадать на семена при сборе урожая и при их извлечении из коробочки. Отсюда и следы алкалоидов, избавиться от которых невозможно даже при самой современной заводской очистке, какую проходила шиловская продукция.

В тот момент, когда Ольга Зеленина написала свое письмо Шилову, уголовное дело по поводу задержанного мака было прекращено. «Следователи попались вменяемые, поняли, что никакого криминала здесь нет», — пояснил мне это событие брат Сергея Шилова, Александр. Несмотря на вменяемость следователей, они, однако, не торопились выпускать из-под ареста 42 тонны товара, ссылаясь — не смейтесь — именно на собственную экспертизу, согласно которой в кондитерском маке присутствовали наркотики. То есть для уголовного дела оснований не нашлось, а для задержания партии они были.

По мне — так Шилову бы следовало плотнее заняться поиском ответа на вопрос: «А цел ли мак?» Но он пошел по формальному пути и попросил разъяснений пензенского института по поводу выкладок экспертов ФСКН. И Ольга Николаевна эти разъяснения дала, и из них следовало, что эксперты — чисто по формальному признаку — не очень-то правы. Выводы, к которым они пришли, не следуют из вводных данных. Никаких экспертиз она, подчеркну, не проводила, мака, о котором шла речь, не исследовала, не видела и в руках не держала. Она просто ответила на поставленные вопросы, используя все свои знания и профессиональный опыт.

Письмо из НИИ Шилову так и не помогло. Мак не вернули. Спустя еще полтора года, в июле 2012 года, Сергей Шилов был арестован. Вместе с ним в СИЗО попали его брат Владимир, его сын Роман, а также три коммерсанта, с которыми фирма Шилова делила склад.

Кому полезны маковые дела?

Я видела Сергея Шилова на суде по продлению ареста. Это невысокого роста седовласый мужчина, очень уверенно, без растерянности, даже на повышенных тонах заявляющий свои претензии к качеству следствия. Мне показалось, что даже в этой чудовищной ситуации он остается под обаянием западных представлениях о базовых правах человека. (Шилов, как я поняла, подолгу бывает в Австралии, у него там семья. И эта австралийская жизнь, видимо, вносит серьезные коррективы в мировосприятие.) Он требует не только справедливого суда, но и соблюдения священного права собственности. Собственность Шилова и вообще его коммерческий интерес сыграли немаловажную роль во всей этой истории.

До недавнего времени мне казалось, что «маковые дела», по одинаковым основаниям возбуждаемые в разных концах страны, — это такой стихийный беспредел, для приличия называемый руководством наркополиции «плановой операцией». И мне, и каждому работнику ФСКН, который сейчас читает это, прекрасно известно, сколько стоит закрытие уголовного дела «по маку», кому эту сумму надо занести, а также что бывает с теми, кто возмущается. Но «популярное» дело Зелениной и такое же однозначное дело Шилова открывают совсем другую панораму. Бесчисленные маковые процессы, оказывается, связаны между собой и не самоценны. Каждое мелкое «маковое дельце» работает на передел и монополизацию многомиллиардного рынка бакалейной продукции. И уж, конечно, эта кампания никак не может быть развязана мелкими исполнителями уровня рядового провинциального следователя ФСКН.

История бизнеса Шилова и все, что с ним происходит теперь, — живое тому подтверждение.

Я навела небольшие справки по поводу Сергея Шилова. Рассказывают, что импортом мака он занялся сравнительно недавно, уже в те годы, когда это было рискованным мероприятием, и мало бы кто отважился в это дело лезть. Аресты по маковым делам начались ведь не только что, а еще в середине 2000-х, «Новая» много писала об этом. В то время ГОСТ, еще советский, допускал 3% загрязняющих примесей в кондитерском маке, и это считалась хорошая степень очистки.

Наркополиция, однако, умудрялась сажать и за меньший процент сорной примеси, объявляя бакалейщиков наркоторговцами на том основании, что они якобы специально примешивали сор (обломки коробочки, стебельков) в свой мак, чтобы под видом легального товара распространять зелье. Какие-то суды с этой шаткой логикой соглашались, но случались и кромешные провалы, вплоть до отмены приговора.

Угроза уголовного преследования сильно повлияла на рынок импорта мака (своего мака Россия не производит). Многие мелкие поставщики ушли, не выдержав прессинга, и фирма энергичного Шилова сумела в короткий срок занять порядка 20% всего рынка импорта мака. Серьезно тому способствовало то обстоятельство, что свой мак, еще до его ввоза в Россию, Шилов подвергал совершенно особой обработке на голландском оборудовании. Это стоило денег, но его мак был настолько чист — до шестой цифры после запятой, — что даже наши отечественные специалисты-химики не верили, что такое возможно.

Фирма Шилова не работала с частниками, только с оптовиками, по безналу. Мак брали в основном хлебозаводы. До поры до времени Шилова с его маком никто не трогал.

В 2010 году с подачи ФСКН в стране был введен новый ГОСТ, согласно которому в кондитерском маке «содержание наркотических средств не допускается». Что такое «не допускается», с какой точностью и до какой цифры после запятой оно работает, ГОСТ не уточняет. Но и ученые, и обыватели знают, что абсолютный ноль — это идеальное понятие, на практике недостижимое.

С введением нового ГОСТа уже и у Шилова начались проблемы — поначалу на Брянской таможне. Перехлопав всех мелких поставщиков «грязного» мака, наркоборцы взялись за крупных.

Но арестовали Шилова, впрочем, совсем не за те 42 тонны, по поводу которых он писал письмо в НИИ. А из-за партии в 200 тонн, задержанной на складе в подмосковном Пушкине.

ФСКН в качестве подтверждения преступного умысла Шилова и прочих арестованных вместе с ним привела то обстоятельство, что России всего-то в год требуется 17 тонн мака. А у этих — 200. Здесь, однако, есть какая-то ошибка. Юрий Кацнельсон, президент Российской гильдии пекарей и кондитеров, ранее приводил другую цифру годового потребления кондитерского мака в России — 17 тысяч тонн. И с арестом Сергея Шилова этот просторный рынок стал еще свободнее.

В ходе обыска у него дома была изъята вся уставная документация на фирму, больше того: арестованы все, кто мог бы вести ее дела. (К примеру, сына Шилова, не имевшего трудовых отношений с фирмой, арестовали за то, что, владея английским языком, он помогал отцу вести переговоры с поставщиками продукции.) Более того, на складе в Пушкине вместе с 200 тоннами мака, которые сейчас, вспарывая мешок за мешком в поисках заветных доказательств, исследует ФСКН, заперта и куча другой бакалейной продукции: кунжут, изюм, кориандр, какао, пасхальные наборы — всего на многие десятки миллионов. Пикантная деталь: товар следователями не арестован. Он просто закрыт на складе — безо всякой описи. И кто даст Шилову гарантии, что он, даже будучи оправданным в суде, не найдет склад опустошенным вследствие массового нашествия крыс?

О маковых проверках у конкурентов Шилова ничего не слышно. Вероятно, у наркоборцов есть причины для такой избирательности.

P.S. На этой неделе суды проверят на прочность доводы следствия сразу по нескольким маковым делам. Мосгорсуд рассмотрит кассации адвокатов на решение Зюзинского суда об аресте Александра и Романа Шиловых, а также коммерсантов Теплова, Котенкова и Спирина. Воронежский суд начинает слушания по делу Полухиных, содержавших небольшое семейное кафе. Это одно из одиознейших дел в череде подобных. За «организацию сбыта» булок с маком судят целую семью. Лишь недавно под залог вышла дочь Полухиных, Женя, отсидевшая в СИЗО год. Ее мама, отец и тетя все это время находились под подпиской.

В материалах следствия в отношении Полухиных не видно живого места из-за многочисленных нарушений. Расследуется уголовное дело по факту исчезновения 300 тысяч во время обыска в доме обвиняемых, на основании депутатского запроса Александра Хинштейна проводится проверка в отношении экспертов ФСКН, допустивших умышленные нарушения при исследовании мака Полухиных.

Когда арестовали Шилова, на допрос вызывали Александра Полухина, искали связь с Шиловым либо с Котенковым и Тепловым. Как предполагает Полухин, органы ФСКН хотели «создать» московско-воронежский наркокартель. К сожалению для них, Полухин закупал мак у другого поставщика.